Смутное представление о Германии как о стране разбомбленных городов и кожаных штанов моментально улетучилось после прибытия битлов в Гамбург. Этот огромный портовый город в гораздо большей степени оправился от последствий войны, чем Ливерпуль. Они вылезли из потрепанного мини-автобуса Аллана Уильямса возле «Keiserkeller», который был вместительнее и шикарнее любого клуба или танцзала Мерсисайда. Клуб произвел на них столь внушительное впечатление, что они испытали разочарование, когда Кошмидер привел их в крошечный «Indra», интерьер которого красноречиво свидетельствовал о том, что это заведение знавало лучшие времена: пыльные, облезлые ковры, тяжелые вытертые портьеры, отслаивающиеся обои, унылые взгляды обслуживающего персонала.
Хуже того, в стене помещения за кинотеатром, где они спали на раскладушках, зияли три оконных проема без стекол, из потолка торчала голая электрическая лампочка, одеялами им служили пальто, а головы приходилось мыть в раковине туалета для посетителей кинотеатра. Как бы ни было уязвлено их самолюбие, Битлз приходилось мириться с тем, что их судьба целиком и полностью находится в руках Уильямса и Кошмидера. Жилищные условия Derry Wilkie And The Seniors были такими же убогими, но они говорили, что останутся играть в стрип-клубе после истечения срока их контракта с Бруно. Таким образом, они могли надеяться на то, что займут их место в «Keiserkeller». Приуныв поначалу, они постепенно приободрялись, по мере того как их музыка находила все больший отклик у публики. После полудня, если была хорошая погода, ребята отправлялись в Тюммендорф на побережье Северного моря, чтобы поваляться на пляже перед ночными трудами, или же ехали на трамвае в до сих пор неисследованный ими район Гамбурга в поисках развлечений. В магазине одного из таких районов Джон и Пол приобрели сапоги и кепи со свастикой солдат африканского корпуса вермахта. Джордж, наиболее углубленный в себя среди Битлз, тем не менее первым из них вышел на сцену в ковбойских ботинках и кожаной куртке, купленной у официанта клуба. Эти элементы одежды будут определять имидж группы на протяжении следующих двух лет. В «Indra» черная униформа Битлз еще разбавлялась серыми брюками и розовато-лиловыми жакетами, но после перехода в «Keiserkeller» они заработали от игравших в «Топ Тен» британских музыкантов прозвище Маленькие Черные Ублюдки. Приобретя черные кожаные брюки, они действительно стали похожи на жуков по цвету и текстуре, но их пышные прически, отливавшие бриолином, вызвали фурор среди ветеранов Соммы и Дюнкерка, все еще подбривавших волосы. Выступления Битлз на сцене также отныне заслуживали внимания. После первой недели довольно вялой игры на престижном подиуме «Keiserkeller» они неожиданно обрели себя, услышав раздраженный вопль Аллана Уильямса «Make show, boys!» («Сделайте шоу, ребята!»), подхваченный посетителями клуба, кричавшими «Mach schau!». Впоследствии этот клич, превратившийся в «Let's go!» («Вперед!»), вызывал у каждого члена группы желание превзойти своих товарищей в разного рода ужимках. Особенно старался Джон, пытаясь подражать тем рок-н-ролльщикам, которые своим поведением на сцене неизменно вызывали восторг публики. «Они хорошо двигаются, — говорил впоследствии лидер Spencer Davis Group завсегдатаям Рипербана, — музыкальные способности не имеют такого значения». Из членов Битлз только Пит и Пол учили немецкий в школе, но все они быстро освоили необходимый набор бытовых фраз, несмотря на свойственное находящимся за границей британцам пренебрежение к иностранным языкам. Куражась, Джон произносил со сцены истеричные речи, подражая Гитлеру, и отпускал шутки на тему войны, чем поначалу вызывал у публики недоумение, затем шок и в конце концов смех. Первыми из немецких экзистенциалистов — «экзис», как их называли, — кто познакомился с Битлз, были иллюстратор по имени Клаус Вурман и его подружка фотограф Астрид Кирхгерр. По всей вероятности, гамбургским студентам наскучила холодность Дэйва Брубека, Modern Jazz Quartet и других создателей «модной» музыки, чьими пластинками были завалены их жилища. Буйная непринужденность английских групп и их не очень профессиональный рок-н-ролл вызвали настоящее воодушевление в среде немецких интеллектуалов. Главным элементом этой музыки был ритм, придававший заряд необычайной энергии. Для Клауса и Астрид самым загадочным членом Битлз являлся Стюарт Сатклифф, раздираемый противоречиями художник, постоянно скрывавший глаза за стеклами солнцезащитных очков, бесполезных осенью в Германии. Не случайно Клаус впоследствии стал играть именно на бас-гитаре. Он не перестал восхищаться Стюартом даже после того, как тот стал любовником Астрид. В конце концов, дело было не в прическах. «Мы стали хорошей группой, — говорил Джордж, — потому что нам приходилось играть по восемь часов за вечер. У нас накопился большой репертуар, включавший оригинальные вещи, но в основном состоявший из старых рок-н-ролльных номеров. В те дни, когда вокальный баланс достигался за счет простого регулирования расстояния до микрофона, поначалу пение на три голоса давалось Джону, Полу и Джорджу не без труда, но со временем они отточили свое мастерство. Даже ритмические чудачества Джона обращались в их пользу. «Мы учились жить и работать вместе, — говорил Джордж, — адаптировались к пожеланиям публики, вырабатывали свой собственный стиль — и это был наш стиль. Мы развивались в тех направлениях, которые больше всего соответствовали нашим наклонностям и способностям». Несмотря на упреки со стороны Бруно Кошмидера, ребята ходили в клуб «Топ Тен», который находился неподалёку, и не только для того, чтобы просто послушать Jets. Иногда они присоединялись к ним на сцене, когда в «Keiserkeller» случались перерывы, и произвели впечатление на владельца «Тор Теn» Петера Экхорна. 1 декабря закончился контракт Jets, Экхорн предложил Beatles не только более высокую зарплату, но и комнату с кроватями на втором этаже здания клуба, представлявшуюся роскошными апартаментами по сравнению с их убогой норой в «Keiserkeller». Кроме того, согласно отзывам Jets, Петер был щедрым человеком и от него можно было ожидать премий и других добавок к зарплате, если дела клуба шли хорошо. И, наконец, клиентами «Топ Тен» в основном были не рэкетиры, головорезы и моряки, а туристы и тинейджеры из среднего класса. Залучив к себе Шеридана, Экхорн не остановился на этом и переманил к себе ключевых служащих из персонала Бруно, включая грозного Хорста Фишера, главного вышибалу. Кошмидер предпринял ответные меры. Битлз получили уведомление об увольнении через месяц. Он также напомнил музыкантам о статье контракта, запрещавшей им работать в другом гамбургском клубе без его разрешения, а они такого разрешения не получали. Понимая, что с помощью своих обширных связей Экхорн сумеет обойти юридические препоны, Бруно нанес еще более мощный удар, отказав Харрисону в защите от действия закона о комендантском часе для несовершеннолетних. Менее чем через две недели после ухода из «Keiserkeller» членам Beatles было предписано представить в полицию паспорта. Поскольку Джорджу оставалось до восемнадцатилетия три месяца, он нарушал закон, в силу чего подлежал депортации из Западной Германии. За день до высылки он дал урок игры на гитаре Полу и Джону, решившим остаться в Гамбурге. После месяца работы в «Тор Теп» у них появилась воз¬можность отыграть сезон в Берлине. Еще одна перспектива открывалась в парижском «Le Golf Drouot» после отъезда выступавшей там на постоянной ос¬нове британской группы Doug Fowlkes And The Air-dales. Несмотря на все усилия правительства заглу¬шить ростки подрывающего основы национальной культуры рок-н-ролла, во Франции уже имелись свои рокеры — Chats Sauvages, Les Chausettes Noires и па¬рижский Пресли, 17-летний Джонни Холлидэй. Поскольку французы не были столь строги к своим подросткам, посещавшим общественные места после полуночи, Джордж мог бы воссоединиться с Beatles, если бы они отправились в «Le Golf Drouot». Однако это было слабым утешением для Джорджа, когда он собирал свои пожитки перед возвращением домой. У него было тяжело на душе. Ему казалось, что группа вполне сможет обойтись без его услуг. Quarry Men в свое время избавились от Эрика Гриффитса, кто сможет помешать Beatles найти нового соло-гитариста, коль возникнет такая необходи¬мость? У них имелся большой выбор: Гамбург в ту пору был наводнен группами из Мерсисайда. «Из Ливерпуля приехало много по-настоящему хороших ги¬таристов, — вспоминал Билл Харри. — Ники Крауч из Fawn's Flamingos... Пэдди Чемберс — он вполне мог бы присоединиться к ним». Несколько дней Джордж провел в праздности, размышляя о сложившейся ситуации. Неизвестно, сколько еще Beatles пробудут на континенте, и кто стал бы обвинять его в предательстве, если бы он на это время присоединился к другой группе? За время его отсутствия музыкальная сцена Мерсисайда заметно расширилась. Уже обладавший статусом полупрофессионала, Джордж представлял собой ценность для команды, имевшей подобное положение, например, Lee Castle And The Barons, в состав которой входил его старый знакомый Лез Стюарт. Однако в конце первой декады декабря 1960 года Битлз — за исключением Стюарта Сатклиффа, к тому моменту обрученного с Астрид, — вернулись домой. Их эпопея в «Top Ten» завершилась тем, что Беста и Маккартни выдворили из Германии на основании ложного обвинения в умышленном поджоге, инспирированного герром Кошмидером. Пригласив к себе в качестве бас-гитариста бывшего члена Blackjacks Часа Ньюбая, Beatles выступили в «Casbah», а затем — в Сочельник — в «Grosvenor», вновь осторожно приоткрывшем свои двери для поп-музыки. Благодаря поездке в Гамбург, «успешному немецкому туру», как говорили в Ливерпуле, их охотно приглашали в различные заведения, но это были лишь отдельные выступления. 27 декабря их в последний момент включили в программу в «Lither-land Town Hall», и Джон Леннон потом вспоминал, что в тот вечер Beatles впервые приветствовали на родине с тем же энтузиазмом, что и в Гамбурге. Посетители, как обычно, спокойно танцевали под музыку Searchers и двух других групп, но стоило появившимся на сцене Битлз взять первые аккорды, как толпа рванулась к сцене. В подражание Шеридану они вели себя так, будто играют ради собственного удовольствия и им нет никакого дела до публики. «Мы действительно многим тогда понравились, — вспоминал Джордж. — Люди подходили к нам и говорили: «О, вы хорошо говорите по-английски». Второе турне в Гамбург началось в апреле 1961 года — Джорджу как раз стукнуло восемнадцать. Питер Экхорн, администратор клуба «Топ Тен», и Астрид помогли группе обзавестись всеми документами, обеспечивающими их права на работу. Питер Экхорн сохранил на память тогдашний контракт. В нём чёрным по белому написано, что они имеют право выступать ежедневно с семи часов вечера до двух часов ночи, за исключением суббот, когда им предоставляется возможность играть до трёх часов ночи. «После каждого часа полагается перерыв не меньше пятнадцати минут». Во время этих гастролей Битлз записали первую пластинку, хотя Алан Уильямс уже во время их предыдущего приезда настоял на пробной записи. Но тогда было выпущено лишь пять копий, и этот шаг ни к чему не привёл. Теперь их попросили аккомпанировать певцу из «Топ Тен» Тони Шеридану. — Когда нам это предложили, — говорит Джон, — мы думали, что нет ничего легче. Ведь все пластинки немцев — это чистое дерьмо. Наша наверняка будет лучше. Мы записали пять своих номеров, но они их не приняли. Они предпочитали вещички вроде «My Bonnie Lies Over the Ocean». Запись сделал Берт Кемпферт, немецкий дирижёр и звуко-режиссёр. На поластинке с Тони Шериданом группа именовалась «Бит Бойз», потому что слово Битлз покупатели не понимали. В этой записи их четверо. Пит Бэст был всё ещё с ними. Он рассказывает, что работа проходила вполне нормально. Если не считать, что он врезал Тони Шеридану.
Список используемой литературы:
Алан Клейн «Джордж Харрисон» Перевод с английского Г. Сахацкого — М.: Изд-во Эксмо, 2005. — 544 с.
«Энциклопедический справочник «The Beatles»» Андрей Пономаренко, Николай Козлов. Изд. С. -Петербург, 1996г.
«Авторизованная биография Битлз» Хантер Дэвис. Перевод с английского; — М.: Радуга, 1990 — 448с.
->
