Песня, появившаяся 45 лет назад, озарила лучом надежды лето национального отчаяния.

26 августа 1968 года, когда в Чикаго открылся Национальный съезд Демократической партии США, страна была расколота – на улицах города шли столкновения демонстрантов-пацифистов с полицией. В тот день впервые прозвучала песня Битлз, которая в отличие от съезда объединяла людей, помогая им обрести утешение и уверенность.

Спустя четыре с половиной года после того, как она впервые появилась в шоу Эда Салливана (The Ed Sullivan Show) и очаровала послевоенное поколение невинной припевкой «е-е-е», группа выступила с гимном Hey Jude, более революционным и зрелым символом, чем если бы она повторила «нет» 240 раз.

К 1968 году битломания обрела свежий облик. Космы волос и узкие брючки давно вышли из моды, парней уже не считали однодневками. Битлы прекратили выступления на публике ради экспериментов в студии, они не заполоняли собой хит-парады, как когда-то в 1964-м (в какой-то момент они занимали всю первую пятерку хитов), но их музыка была дико популярна.

Тим Райли (Tim Riley), преподаватель журналистики в Emerson College и автор нескольких книг о Битлз, отмечает перемены, сравнивая Hey Jude с одним из хитов 1964 года She Loves You и называя их песнями-треугольниками с участием трех лирических героев. She Loves You вышла в США в небольшой студии звукозаписи. Битлз исполнили ее в свой первый визит к Эду Салливану, они чистенько отыграли 2 минуты 15 секунд на четырех инструментах. Hey Jude стала первым синглом, записанным на собственной студии Apple. Битлз проигнорировали Шоу Салливана, и американская премьера песни состоялась в модном комедийном часовом ТВ-шоу братьев Смузерсов (Smothers Brothers Comedy Hour), она звучала 7 минут 11 секунд в сопровождении оркестра в составе 36 музыкальных инструментов.

Hey Jude, как и She Loves You – это история о том, как друг приходит со своим советом, но мир, да и музыка тоже, оказываются сложнее. Пол Маккартни рассказал, что он написал песню, чтобы подбодрить Джулиана Леннона – пятилетнего сына Джона – в тот момент, когда его родители разводились. Лирический герой осознает, что дела складываются не лучшим образом, но если постараться, обретешь настоящую любовь и добьешься успеха. 

Песня пришлась как нельзя кстати. К моменту открытия съезда «от благоуханного лета любви 1967 года не осталось и следа», - вспоминает Кеннет Уомак (Kenneth Womack), преподаватель английского языка и искусств в Пенсильванском госуниверситете в Алтуне, где он ведет курс по музыке Битлз. Лето 68-го – «это время злобы и отчаяния».

В такой обстановке появляется то, что Райли называет «песней о совместных переживаниях» - насколько о дружбе, настолько и о любви. «Ее магнетизм будто заворожил людей, и им все было мало», - рассказывает он.

Но Битлз не стремились к тому, чтобы явно эксплуатировать дух времени. Их конкуренты в роке и поп-музыке вслед за Бобом Диланом без особой робости пели о том, что времена, в которых они живут, меняются. Еще одним хитом осени 68-го была песня в исполнении Диона «Авраам, Мартин и Джон», оплакивающая потерю погибших лидеров, в том числе Мартина Лютера Кинга и сенатора Роберта Кеннеди, застреленных в предыдущие месяцы. Битлз, напротив, обращались к универсальным человеческим эмоциям. На протяжении почти всех 60-х они вели свою культурную революцию, которая редко обретала политический характер. Даже единственное исключение – Revolution – была оборотной стороной Hey Jude.

«Это величайшая вещь битлов, - говорит Райли. – У них не так много тематических вещей. Огромное большинство песен "Битлз" не привязаны к какому-то специфическому моменту 60-х».

Эта песня знаменовала собой еще и другую сторону возрождения группы. 1967 год для них закончился с альбомом Magical Mystery Tour (и одноименным британским телефильмом) - он, за исключением нескольких запоминающихся вещей, был в массе воспринят с пренебрежением как отстой. Группа ретировалась в Индию в 1968-м и начала работу над White Album. Между делом они выпустили хитовый сингл Lady Madonna, Райли называет его «безделицей, которую они могли сотворить не особо напрягаясь».

А с Hey Jude совсем не то. По сути, тут две песни в одной, где концовка длиннее самой песни. «В теории это не должно было сработать, - говорит Райли. – Она странно не сбалансирована. Все равно, как если бы Бетховен написал концерт, и каденция в нем звучала дольше сонаты». Но у Битлз, и особенно у Маккартни, это сработало. Затухание – новая мелодия. И он - «Барышников в концовке, танцующий по всему пространству сцены. Превосходная работа. Он переходит от крайней степени интимности к иступленному крику – дикой эйфории – и все в отрезке времени одной дорожки. С каждым новым звучанием это новый диапазон». 

Битлы предложили музыкантам классического оркестра за двойную плату петь и хлопать в ладоши на протяжении всей коды. Согласились все, кроме одного, вспоминает Норман Шеффилд (Norman Sheffield), совладелец лондонской Trident Studios, где записывали Hey Jude. «Его отправили домой, - говорит Шеффилд. – Маккартни сказал: "Если не хочешь делать этого, проваливай”».

Из-за продолжительности песни было «ужасно неудобно справиться с семидюймовой записью», - рассказывает Шеффилд. Он был убежден, что диск-жокеи на радио «покромсают ее, или будут проигрывать отрывки, или выделывать с ней всякие штучки». Джон Леннон был уверен, что песню будут проигрывать полностью, и он оказался прав.

«Я знал, что смогу сделать хорошую запись, - говорит Шеффилд, - и никто не сказал "Да это чудовище”. Мы не преувеличивали, заявляя "Это лучшая вещь из всего, что они сделали”». 

Hey Jude стала самой длинной песней, попавшей в десятку чартов. К сентябрю она вышла на первое место в США и оставалась на этой позиции на протяжении девяти недель – дольше любой другой песни Битлз. Ее влияние было так велико, что опускаясь в список 30 лучших песен в январе 1969 года, она пересеклась с набирающей популярность кавер-версией Hey Jude в исполнении Уилсона Пикетта (Wilson Pickett).

inosmi.ru