Редакторов ливерпульской вечерней газеты «Ньюс оф зе Уорлд», выходящей восьмисоттысяч­ным тиражом, нелегко удивить они привыкли к сенсациям, знают в них толк и прекрасно понима­ют, что пойдет в номер, а что - в корзину. Вот почему появление на пороге человека, предлагав­шего для публикации свои мемуары, особого энтузиазма у заведующего редакцией не вызвало. Тем более, что вошедшего (а звали его Питер Бест) редактор довольно хорошо знал как ничем не примечательного с газетной точки зрения челове­ка - аккуратного служащего, примерного семья­нина, отца двух дочерей. Никаких тебе экстрава­гантных выходок, ничего, возбуждающего повышенный интерес читателей этого бульварного листка, от него ждать не приходилось. Поэтому редактор сразу же постарался дать понять посети­телю, что его время ограничено.

К подобной встрече гость был готов, не спешил, зная, чем торгует и сколько может стоить сегодня его рукопись. Спокойно выслушав нетерпеливую тираду редактора, он сделал небольшую паузу, поудобнее устроился в кресле и обстоятельно стал пояснять, о каких мемуарах идет речь...

Через минуту у видавшего виды редактора перехватило дыхание. Дрожащими руками он потя­нулся к рукописи, машинально расстегнул ворот рубашки, вытер со лба пот и, плюхнувшись на стул, начал листать страницу за страницей, бросая временами полный любопытства и недоумения взгляд на Беста. Читая, он стал старательно припо­минать давно забытую историю, чтобы понять, почему после стольких лет абсолютного молчания Бест решил вдруг публично выступить со своим запоздалым соло. Понять это помогла сама руко­пись: с первых строк становилось ясно, что за дол­гие годы у автора не ослабло чувство горечи.

«Все началось тем злополучным утром 16 авгу­ста 1962 года около девяти часов. Позвонил наш менеджер и попросил зайти к нему в канцелярию. Когда я вошел он слегка кивнул мне головой, чтобы я сел, и начал вдруг смущенно копаться в своих бумагах. Минуту спустя, как бы мимоходом, он обронил:

-   Ребята хотят, чтобы ты ушел, они присмо­трели себе другого. Сейчас здесь трудно уже что-либо изменить - ты же знаешь их. Принимай все как свершившийся факт. Пойми также, что такие вещи возникают в жизни обычно именно тогда, когда их меньше всего ждешь...

Наступила тишина, нарушаемая лишь шурша­нием бумаги. Известие это подействовало на меня так, что я долго не мог вообще вымолвить ни слова. Лишь спустя несколько минут я был в состоянии произнести:

- Но почему? Ради бога, почему? Почему вы даже не даете мне возможности ничего возразить вам и бьете сразу наповал?..

- Ребята считают, что для группы ты не подходишь, что ты слишком скован, не можешь рассла­биться, сотворить что-то невероятное. Дело  не только в музыке. Ну, а если говорить о ней, то рок
требует чего-то большего. Не сердись, здесь уже ничего не поделаешь. Не волнуйся, я подыщу тебе другую группу.

Я ушел от него, полный чувства свершившейся несправедливости, потрясенный всем случившим­ся».

Редактору стало ясно, что ребят, которые исклю­чили Беста из своей группы, звали Джон Леннон, Пол Маккартни, Джордж Харрисон, Ну, а все вме­сте они назывались «Битлз». Через два дня после описанного разговора в группе на ударных вместо Питера Беста играл Ринго Старр. А уже три недели спустя о «Битлз» начали говорить всерьез: причи­ной тому стала их первая пользовавшаяся попу­лярностью песня «Полюби меня». Еще через несколько месяцев мир рок-музыки охватила настоящая лихорадка. Но о бывшем ударнике все разом позабыли.

Между тем после ухода из ансамбля он долго не мог оправиться, со временем впал в глубокую депрессию и даже пытался покончить с собой. Лишь случайно в последнюю минуту брат Рони спас его в тот момент, когда он включил газовую плиту, закрыл глаза и приготовился умереть... Позже Питер преодолел кризис, однако ни барабанов, ни палочек не хотел больше видеть... Во вре­мена, когда «Битлз» уже буквально гребли деньги лопатой со всех сторон, Бест испытывал острую нужду. Правда, в конце концов, ему удалось окончить промышленную школу и найти скромное место на одной из строительных фирм.

Однако Питеру Бесту было что вспомнить, и вот теперь он решил, что настал удобный момент и на мемуарах можно неплохо заработать. «Пробежав» рукопись, редактор спросил его, сколько он хочет за свои воспоминания, при этом как бы вскользь заметил, что мемуары мемуарам рознь: еще неиз­вестно, как читатель воспримет его откровения, а от этого и зависит цена. Бест спокойно выслушал эти излияния, после чего назвал сумму, которой не постыдились бы и его бывшие коллеги. Редактор снял трубку, посоветовался с кем-то и, уже ни слова не говоря, выписал чек. Так появились на свет мемуары «пятого лишнего», проливающие новый свет на первые шаги легендарного ан­самбля, которые до сих пор оставались несколь­ко в тени.

Питер Бест не был первым ударником, покинув­шим коллектив. В августе 1960 года группу, тогда именовавшуюся еще «Силвер Битлз», оставил Кен Браун. Эту историю Бест описывает следующим образом: «Однажды вечером, перед выступлени­ями, между ребятами разгорелась ссора. И возни­кла она из-за того, что Кен Браун начал обвинять остальных в несправедливом по отношению к нему распределении гонорара. Он потребовал за каждое последующее выступление по пятнадцать шиллингов, вне зависимости от того, сколько он играет - весь ли вечер, или же всего несколько минут (часто случалось, что, прикидываясь боль­ным, он внезапно уходил). Ребята не могли и не хотели принимать его условий - ведь все вместе «Силвер Битлз» за каждый концерт получали 60 шиллингов. Больше всех возмущался Пол Мак­картни - по природе своей человек прижимистый, он сразу же потребовал, чтобы Кен Браун ушел из группы. На следующий вечер с ребятами играл уже я».

Пожалуй, наиболее интересная часть воспоми­наний посвящена гастролям группы в Гамбурге. «Выступали мы в бедном кабачке «Индра», в самом центре пользующегося сомнительной популярностью портового квартала Сан-Паули. Платили всем нам вместе 180 марок в неделю. После вычета налога каждому оставалось на жизнь по 40 марок. Это крохи, гроши, если не сказать больше. Но мы не унывали: выходили на эстраду и представляли свое шоу. Джон Леннон изображал клоуна, Пол - неуклюжего дикаря, а Джордж - тогда еще сем­надцатилетний паренек - стыдливого порядочно­го молодого человека. К этим бульварным кло­унадам у меня вообще-то душа не лежала, поэтому я старался в них не участвовать, тем более что они все больше и больше выходили за рамки хорошего вкуса. Но просто так во время этих представлений мне, естественно, не сиделось, и я не знал, чем заняться. Вместе с тем я мечтал довести до совер­шенства технику своей игры на ударных.

Мастерство наше мало-помалу росло, и вскоре уже по всему Сан-Паули разнесся слух, что в «Ин­дре» играет интересная группа, которую стоит посмотреть и послушать. Собственно, те самые девчонки, которые поздно вечером возвращались со своей «смены» на Хербертштрассе, стали пер­выми страстными поклонницами «Битлз». И вполне понятно, что в таком окружении Джордж уже не мог больше оставаться мальчиком-паинь­кой. Девчонки эти не были скупыми, и покупали нам все - они кормили нас и поили: ведь карманы наши были тогда пусты. Среди напитков преобла­дали кола с виски или с ромом - других напитков они вообще не признавали. Трудно сказать, что делали бы мы без этих девочек...

Жили мы все в одном доме - на втором этаже, над самым кинотеатром «Бемби». Мы вместе с Полом в одной убогой малюсенькой комнатушке, где нам даже негде было умыться, Джон и Джордж - рядом, за перегородкой. В их дыре порой бывало довольно людно и весело».

Далее в мемуарах Беста повествуется о том, как ангажемент группы в Гамбурге был прерван совер­шенно неожиданно в результате грубого вмеша­тельства так называемого Комитета по делам молодежи. Последний основывался якобы на доно­се, в котором говорилось, что де некий Пол Мак­картни и его дружок Джордж Харрисон занимаются деятельностью, находящейся в противоречии с существующими нормами приличия для подрост­ков. Однако, как пишет Бест, многие полагали, что подобное вмешательство было вызвано другими причинами. В частности тем, что Джон Леннон нередко обращался со сцены к публике с репликами, недвусмысленно намекавшими на недавнее нацистское прошлое кое-кого из присутство­вавших в зале.

Подобных фактов в мемуарах немало. Но вместе с тем Бест не смог избавиться от обиды и часто бывает несправедлив к своим бывшим партнерам. Поэтому, вместо того чтобы постараться объек­тивно осветить полный исканий и сомнений, нахо­док и разочарований, но чрезвычайно важный для группы период становления - с августа 1960 года по август 1962 года, он концентрирует основное внимание на эксцентрических выходках музыкан­тов. И все же он пишет: «Мы вместе шли вперед, вместе спотыкались в поисках новых путей. Слиш­ком часто у нас ничего не получалось. Любая дру­гая группа давно бы распалась, потому что, когда ребятам по шестнадцать-семнадцать лет, то головы у них горячие, и успех им подавай сегодня же, сейчас же. Вместе мы праздновали первые успехи, вместе жили, вместе любили. На первом месте у нас была музыка...»

Итак, первый фрагмент мемуаров «пятого лиш­него» увидел свет, вызвав немалый интерес чита­телей. Автора это вдохновило. Сейчас Питер Бест пишет книгу, причем помогают ему в этом три чело­века: филолог, психолог и историк группы «Битлз». Серьезные обозреватели выражают надежду, что произведение это будет менее субъ­ективным и поверхностным.

Френкель А.  «Музыкальная жизнь» 01.02.1984

beatles.ru